78 - Страница 77

К оглавлению

77

И королева Мэйв коснулась пальцами её припухших век, и Мэган мягко упала в траву, и повернулась на бок, и подложила сомкнутые руки под щёку, а Мэйв стала на холме и начала петь, и пока она пела, трава смыкалась над телом лежащей девушки в белом платье, и девушка уходила под землю, и трава прорастала насквозь, в то время, как её голос кружился над холмами большой морской птицей, то уносясь к светлеющему небу, то камнем падая вниз, чтобы у земли расправить крылья и, скользнув над мокрой травой, взмыть обратно.

Принц Жезлов

Принц Жезлов говорит, что процесс, инициатором (или просто частью) которого вы являетесь, требует контроля. Нужен глаз да глаз, без ваших усилий и внимания все разладится. Тут на судьбу полагаться бессмысленно и даже губительно.

Ключевое слово тут challenge, вызов.


Вочеловечившись, Принц Жезлов приходит к нам в образе увлекающегося романтика, склонного часто менять свои увлечения, способного посмеяться над собой. Он смел, силен, склонен к риску, наделен недюжинными способностями, знает, что всегда прав (часто так оно и есть). Но в негативном окружении мы имеем ленивого, нерешительного хвастуна, вечно брюзжащего скептика.

Мария Вуль
Все сущее

I

Вообще-то я не обращаю на них внимания. Привыкла. Наука это несложная, не труднее, чем обгонять толпу. Ну подумаешь, улыбаются. Это только кажется, что по утрам в метро лучше не соваться, если у тебя не завалялась случайно шапка-невидимка, или диплом об успешном окончании ускоренных курсов левитации. Знаешь, это моя любимая утренняя игра, если не считать танцев на эстакаде, особенно когда дождь льет, и внизу электричка случайная фыркает, а если повезет — так поезд дальнего следования. Ну, неважно. О чем это я говорила? А, метро. Секрет простой — тебе нужно ненадолго стать одной из них. Что? Нет, не страшно. Вот смотри — ты двигаешься, как они, ты дышишь, как они, ты думаешь, как они… нет, это, пожалуй уже лишнее. Думай лучше о том, что с тобой происходит. Если все правильно, ты сначала начнешь слегка раскачиваться, как змея под факирскую дудочку, растворяться, что ли, а потом почувствуешь, в какую сторону эта амеба выпустит следующую ложноножку, и тебе останется всего-навсего перестать быть змеей. Хотя я тебе не об этом собиралась. Знаешь, что мне кажется? Ты только не смейся, хорошо? Я сказала, что не обращаю на них внимания, привыкла, но это неправда на самом деле. Нет, я помню про машину, я уже обещала, что пойду на курсы, но ты же и без меня знаешь, что… Не перебивай, пожалуйста. Помнишь историю про бомжа с

огрызком карандаша, я еще смеялась — интеллигентный попался, остальные все больше напиваются, попрошайничают и по лавкам дрыхнут? Не помнишь? Ну, тот, который сидел на полу у последней скамейки на «Белорусской» и что-то записывал в мятой школьной тетрадке, для первоклашек, с косыми линейками. Я еще чуть на него не наступила тогда, ну, сама виновата, ничего не замечаю вокруг, когда в ушах музыка. И ладно бы — посмеялась и забыла, но я с тех пор их повсюду вижу, а ведь с декабря уже полгода прошло. Старуха в переходе на «Пушкинской» — шариковая ручка и картонка из-под молока. Дядька с фингалом и колтунами в волосах, субботним утром в последнем вагоне на кольцевой — красный карандаш и обрывок промасленной оберточной бумаги. Существо неопределенного пола лет сорока в дырявом тряпье под памятником на «Чистых прудах» — черная гелевая ручка и лист формата А-4 с отпечатком чьей-то подошвы… Нет, что значит — ерунда? Они меня тоже видят, понимаешь? Они мне — улыбаются. И я вдруг подумала — они же не просто так пишут. Они знаешь что делают? Летопись ведут. Записывают все-сущее. И как запишут, так и выйдет… Какая валерьянка, почему паранойя? Зачем мне психотерапевт, что ты несешь? Ну это уж слишком. Мы вроде уже договорились, что дело вовсе не в нем… И не в его отсутствии! Погоди, не вешай трубку… Хорошо, я больше об этом не буду. Ты права, нечего выдумывать бог знает что, к черту сказки, мне уже не пять лет. Делов-то — бомжи, бумажки… Знаешь, а я только что в автобусе видела динозавра. Ну да, ага, пятьдесят на пятьдесят, либо встречу, либо нет… Ну что ты смеешься? Обычный такой динозавр, лет тридцати, симпатичный. С большой такой спортивной сумкой, на вокзал ехал, наверное, а я с работы, на «Белорусскую» как раз. Народу набилось — шпротам позавидовать можно, у них по сравнению с нами более чем комфортные условия… Ну я музыку слушала, как всегда. Что? Нет, не пританцовывала, тесно. Наверное, подпевала, ты думаешь, я замечаю? А, ну да. Почему динозавр? Он какой-то старушке место уступил. Представляешь? Нет, ты часто такое видишь? Ну это как если бы тебя в пробке бритый мужик на тонированном джипе вперед пропустил… Нет, не стала, ты что, с ума сошла. Еще чего не хватало, подумал бы, что я ненормальная. Я и так чуть спасибо ему не сказала за ту старушку, да вовремя опомнилась. Ладно, я уже на эскалаторе, сейчас связь пропадет. Перезвоню потом. Целую, да. И ты тоже себя береги.

II

И дернул меня черт с места вскакивать. Сумка тяжелая, и так с ней до поезда таскаться еще. Эх, не пропьешь воспитание-то. Хотя, если уж совсем честно, не в воспитании дело. И не в старушке, долгих ей лет, так благодарила за это место дурацкое, что я чуть сквозь землю не провалился. Хотя какая там земля, в автобусе-то… И что я, идиот этакий, стормозил, мог бы ее хоть на чашку кофе пригласить. Там на площади кофейня есть как раз. Хотя она все равно бы не услышала, с этими чертовыми наушниками. А если бы даже и услышала? Ей на вид лет семнадцать, она, наверное, послала бы меня к дьяволу и была бы права. Кто же по нашим временам в автобусах знакомится — только маньяки и придурки. Странная такая пигалица, стоит, улыбается в пространство, напевает что-то, французское, что ли? Наверное, она вообще меня не заметила. И старушку тоже. Интересно, она хоть что-нибудь вокруг видит или как? И чем она меня зацепила? Несуразная такая, шарф этот полосатый чуть ли не по полу волочится, гольфы оранжевые, волосы взъерошенные… как воробей, только разрисованный. И я тут с этой старушкой, хорош гусь. Выпендриться решил, как пацан шестнадцатилетний, а мне, между прочим, тридцатник стукнет на той неделе. Так, ну и куда я проездной сунул? Черт, во дают люди, это же надо. Прямо посреди дороги уселся со своими бумажками идиотскими! И хоть бы кто милицию вызвал, так всем плевать, не замечают даже. Ну, бомж и бомж, подумаешь, в метро еще и не такое встретить можно. Что осклабился? Совсем совесть потеряли…

77