78 - Страница 16

К оглавлению

16

Спроси меня — был ли я счастлив? Вспомню ли я хоть что-нибудь, кроме крови и грязи? Вспомню. Весна, дорога разбита колёсами обозов, я огибаю лужу по крохотной полоске молодой травы, жмусь к невысокой ограде…

По ту сторону — несколько деревенских девушек, одна из них подходит ко мне, заговаривает первой. Я дивлюсь её смелости и на мгновение забываю, кто я такой: подбираю с земли обломленную веточку с белыми цветами, с поклоном протягиваю ей — и тут же отвожу руку в сторону, смотрю ей в глаза… Она смеётся, и я смеюсь вслед за ней.

минус один

Странно: ваше лицо кажется мне незнакомым; вы нечасто посещаете лекции? Вероятно, вы с параллельного потока, а сюда забрели по ошибке? Ничего страшного, этот слайд — последний. Узнаёте?

...

Вышло так, что дружба отца Хары с воинским начальником однажды превратилась в соперничество; сватаясь к будущей матери Хары и получив отказ, старый вояка в запале пообещал извести весь их род — чтобы и памяти о нём не осталось.

Необыкновенно светлая ночь, с холмов стекают потоки серебристого тумана. Костерок, на огне — большой котёл с чистой водой. Я смотрю на воду, поднимаю глаза — и вижу своего отца. Он улыбается спокойной улыбкой, опускает в воду вязаночку полыни. Я зачарованно гляжу на поднимающиеся пузырьки. По всей долине, сквозь туман — скорее угадываются, чем видны другие огни; их очень много.


Из тумана появляется человек: это наш, мой и отца, воинский начальник. Он прихрамывает; видно, что ему очень холодно. За секунду до того, как вновь исчезнуть в тумане, он оборачивается. Мы с отцом одновременно поднимаем руки, жестом приглашая к огню. Он садится с нами, молча смотрит на воду. Все втроём мы смотрим на воду; мы ждём, когда она закипит.

Мы ждём долго-долго.

VI Влюбленные

Несмотря на название, этот аркан далеко не всегда обещает романтические отношения (хотя нередко указывает на них). В первую очередь он описывает ситуацию выбора — как навязанного извне, так и обусловленного внутренней потребностью. В любом случае, это та самая ситуация, когда приходится "выбирать сердцем". Голова в таком деле обычно только мешает.


Проблемы: нерешительность, нестабильность (и внутренняя, и вполне может случиться, что в делах), склонность к кухонной философии. Очень трудно просить; еще труднее просить так, чтобы получать желаемое.


Сильные места: абстрактное мышление обычно на высоте, склонность к вычислениям и построениям блестящих гипотез.


Кроме того, Шестой Аркан описывает состояние любви — не к абстрактному вполне человечеству, а ко всему, что оказывается рядом, на расстоянии вытянутой руки. Состояние, в котором всякий жест диктуется любовью. Но это, как мы понимаем, великая редкость.

Алексей Карташов
Прекрасная Елена

Мою добрую фею звали Еленой, и сначала она казалась просто старшекурсницей, которую прислали в нашу группу, помочь разобраться в мелочах новой жизни.


Я входил в громадное здание факультета, и всë не мог поверить, что прошел конкурс, и что я теперь студент Университета. Она делала диплом на кафедре с волшебным именем «Физиология высшей нервной деятельности». В их тесной, заставленной приборами лаборатории, с белыми крысами в клетках, подшивками журналов до самого потолка, реактивами на полках, легким запахом зверинца, трубочного табака и клея — время останавливалось и весь остальной мир исчезал.


Я приходил к ней каждый вечер, за окном был непроглядно черный парк и синий холодный фонарь, стены уходили в полумрак, а она сидела в круге теплого желтого света, прилаживала электроды к бритым головам покорных крыс, или разбиралась в бесконечных лентах, исчерченных самописцами. Мигали и мурлыкали приборы, я заваривал кофе, если его удавалось раздобыть, слушал ее истории, отвечал на неожиданные вопросы, чувствуя, как что-то ломается в сознании. Было страшно и весело взрослеть и понимать себя. И, конечно, когда я влюбился в однокурсницу с прекрасными темными глазами, и мне в первый раз в жизни ответили — я сразу поделился с Еленой. В этот день, в первый и последний раз, она была со мной мягка и сниходительна, а уже через неделю вернулась к привычному безжалостному анализу.


А вообще, странное ее воспитание давалось мне иногда с трудом и внутренним протестом. Елена не делала мне скидок на возраст или романтическое настроение. Однажды она дразнила меня весь вечер, рассказывала про свое тело, про свои желания, потом приблизилась на расстояние поцелуя — и мягко оттолкнула: «Нет, не нужно, просто пойми — мы все зависим от этого. Марш домой, мне надо работать!»


Потом, в апреле, когда асфальт уже почти высох, и оставался только легкий запах талого снега, ко мне домой пришла моя любимая. Она стояла в дверях и не хотела входить, не хотела говорить, а я знал, что она скажет, и не хотел слышать этого.


— Ты знаешь… я люблю его. Я хотела тебе просто сказать, сама.

— Да, понимаю. Зайди, хочешь чаю?

— Не надо, пожалуйста. Он ждет меня внизу.


Я дождался, пока в подъезде лязгнет пружина, и тихонько закрыл входную дверь. Выкурил сигарету у окна, поднял трубку.


— Ленка, она приходила ко мне сейчас.

— Всë плохо?

— Да.

— Приезжай ко мне.


Мне почти удалось успокоиться в дороге, так знобок и печален был ночной воздух, но когда я сел с ней рядышком, я расплакался, уткнувшись ей в плечо, и не сумел ничего рассказать. Да она и так все знала, конечно.

16