78 - Страница 138


К оглавлению

138

— Эту мозаику принято трактовать, как пир во имя богини… Маленький рост фигур говорит нам о ничтожности людей. В чаше перед ними — амброзия, божественная пища — символ дарованного плодородия…


Лешка тихонько фыркнул:


— Ага, ничтожность, конечно. По-моему, они просто конфеты едят.

— Тишина! Все готовы?

— Да, Гита Иванна, — ответил нестройный хор голосов.

— Проходим парами, не толпимся. Иванов, предупреждаю тебя… Алексей, ты меня вообще когда-нибудь слушаешь?!


Дворец был прекрасен и ослепителен. Зеленые солнечные лучи отражались в тысячах драгоценных камней. Нужное окно обрамляли россыпи рубинов и смарагдов. Потекли долгие минуты ожидания. Дети начали переминаться с ноги на ногу, и вот, наконец, в окне мелькнула женская тень. Кое-кто встал на цыпочки, чтобы получше ее разглядеть, но она уже исчезла.


— Благодарим тебя, богиня! — учительница сделала знак рукой, и школьники, разочарованно переглядываясь, вышли за ворота. Гита Иванна откашлялась.


— Итак, дети, сегодня вы увидели величайшее чудо на свете — воплощение богини Кумани. Как вы знаете, жрецы выбирают божественное воплощение из лучших девочек королевства по тысяче признаков — гороскоп, форма пальцев, цвет глаз…


— Гита Иванна, у всех же карие глаза? Разве другие бывают?


— Хороший вопрос! Девочки проходят обряд инициации и только у одной из них глаза становятся голубыми. Это и есть воплощение богини Кумани. Ее поселяют в этот дворец… Да, в этот… Ей запрещено ступать на землю и разговаривать с другими людьми. Джонс, не толкайся!.. Поэтому мальчики и не могут быть воплощением богини Кумани! Они вечно думают не о мире, а о войне! Иванов, если у тебя есть, что сказать, говори вслух, а не отвлекай Василькову.


Лешка неохотно повернулся к учительнице:


— Я только спросить хотел. Она так до самой смерти сидит?


— Мне не нравится твой тон, Иванов. Ты плохо меня слушал. Нет, богиня выбирается на двадцать лет. Самый важный день в жизни богини — день восшествия. Через две недели состоится церемония выбора новой Кумани. Если вопросов больше нет, все могут идти. Напоминаю, что завтра контрольная по богословию, надеюсь, вы изучили рекомендованные источники.


Машка и Лешка были соседями, и домой возвращались вместе. Машка вздохнула:


— Двадцать лет. Ужас! Я бы никогда не согласилась.


Лешка про богиню уже забыл. Дурацкая контрольная. Дебильная. Гита придираться будет… И так вчера на молитву опоздал, а если еще контрольную не сдать… Книжку бы какую-нибудь… книжку… глянуть хоть, о чем речь. Тут его осенило.


— Машк, а, Машк!

— Чего?

— А ты к контрольной готовилась?

— А зачем тебе? Списать, что ли, хочешь?

— Ну, чего сразу списать… Так готовилась или нет?

— Да я уже все выучила!

— Ладно тебе, врешь?

— Вот и не вру, вот и не вру!


Машка стукнула Лешку портфелем. Она всегда готовилась ко всем контрольным! Тем более, по богословию. Попробуй, не приготовься, если мама — жрица Кумани.


— Что ты, как маленькая, Василькова…

— Сам дурак.


Лешка в сердцах сплюнул — не драться же с девчонкой. Да и с контрольной надо решать. Он прикинул так и эдак. Выходило, что делать нечего.


— Машк, а у твоей мамы, наверно, много книжек?

— Конечно. А ты что, сам не можешь к контрольной подготовиться?

— Я все могу, — веско сказал Лешка и огляделся по сторонам. Слава Кришне, желающих уличить его во лжи не было. — Но ты же у нас отличница, тебе что — трудно?


Машка подозрительно сощурилась.


— И чего ты от меня хочешь?

— Дай книжку какую-нибудь, я быстренько спишу и тебе верну.

— Не могу, — насупилась Машка, — книжки у мамы на работе, в храме. Их нельзя оттуда брать.

— А если никто не увидит?

— Все равно нельзя.

— Ну, хоть посмотреть на них можно?

— Если только в храм пойти… Но посторонних туда не пускают.

— А я не посторонний!


Она покачала головой. Лешка задумался.


— А если очень скрытно в храм пробраться? Как шпионы?

— Да ты что! Нас убьют, если узнают!

— Не узнают.

— Да не буду я ничего такого делать!

— Я понял, тебе слабо.

— Не слабо!

— Нет, слабо!

— Нет, не слабо! — Машка снова разозлилась.

— Да, — Лешка, наконец, нашел железный аргумент. — Потому что ты девчонка.

— Ах, девчонка! А ну, пошли!


Машка схватила его за рукав и потащила за собой. До храма было рукой подать, до лазейки в заборе — чуть дальше. Машка привычно прошмыгнула внутрь. Лешка полез было за ней, но зацепился рукавом и беспомощно задергался. Раздался сиплый лай.


— Чего ты копаешься?!


Он вспотел, пытаясь выбраться, но ничего не получалось. Машка потянула его за руку, он рванулся и, едва не оставив на гвозде половину куртки, вывалился во двор.


— Ну, Лешенька!..


Дети едва успели юркнуть в ближайшую дверь. Во дворе появилась собака. Задумчиво постояла у забора и, зевая, ушла досыпать.


— Хорошо хоть Полкан старый и вообще…

— Кстати, Василькова, я тебе не Лешенька.


Машка поджала губы:


— Ох, ну извините, господин Иванов…

— Ладно. Ты знаешь, куда идти?

— Ну… Где-то тут книгохранилище…


Коридор был мрачный. Заперто, заперто… Лешка неодобрительно качал головой. Наконец, одна дверь поддалась. В комнате пахло чем-то сладким, вокруг лежали горы блестящих украшений, свертки странного вида, кубики, ящики…

138